Мир упрямо движется к глобальным немыслимым переменам. Но как гигантская лавина начинается с камушка, эти тектонические подвижки начнутся с чего-то локального, иногда абсурдного, иногда смешного. Короче, с выборов вроде не в самых важных странах. Сначала по алфавиту стартует солнечная Армения, потом — виноградная Молдова. И чуть позже — самогонная Украина.
В Армении интриги, при всей пока судьбоносности этой уже отжившей процедуры, почти нет. Там почти ничего нет. В Молдове интрига могла бы быть, но карты легли иначе: у Додона недобор, у Плахотнюка явный перебор. Похоже, совсем плохотнюк стране.
Поэтому копье судьбы показывает на Украину. Здесь вроде уже все разложено по полкам в аспектах оценки админресурса, финансового потенциала, партийных структур и, главное, симпатий (явных и тайных) главных геополитических кукловодов.
По одним расчетам получается, что победит бывший премьер Тимошенко (что подтверждается всеми соцопросами и обнадеживает ее симпатиков).
По другим — действующий президент Порошенко (что ни одним социсследованием не подтверждается, но тем хуже для этих исследований, как считают его сторонники).
Есть еще, правда, большая референтная группа «макронманов». Они свято верят, что только в избирательной алхимии можно достаточно быстро вырастить из политического микрона политического Макрона.
Поэтому надеются на чудо президентской реинкарнации клоуна Зеленского. Немногие еще понимают, что все политики — клоуны, но не все клоуны — политики. Но это отдельная история. Пока вернемся к главным, на наш взгляд, претендентам.
Здесь может помочь новый подход к политологии, который только вызревает. Обычно методология даже далеких друг от друга базовых наук начинает меняться с медицины. Достаточно вспомнить венгерского врача- вундеркинда Корнаи, который в девяностые перенес новый комплексный метод медицины на реновацию экономической науки. Сегодня медицина опять вплотную подошла к своему качественному скачку. Называется он «микробиологический ландшафт».
Суть в том, что, кроме классических исследований явных и очевидных вирусов, инфекций, возбудителей, проводится тонкий анализ «ландшафтных» — фоновых, почти не ощутимых факторов, которые в конечном счете и определяют степень здоровья человека. Похожий скачок, видимо, будет и в политологии.
Явно уже исчерпал себя действующий подход, где электоральный потенциал партийных структур и личностей определяется через «тяжелые сущности» — деньги, связи, оргресурсы, международную поддержку и пр.
Это сегодня уже уровень массового здравого смысла, точнее «банальной эрудиции». Поэтому эфиры самых именитых политологов сегодня выглядят как «разговоры на кухне» среднего обывателя, бюргера, филистера. В этом, кстати, секрет рейтинга бесчисленных российских политических ток-шоу: зрителям дико нравится не то, что крик экспертов громче, чем у соседки истерички, а то, что их «умняк» на уровне соседа-алкоголика. Тут любой зритель себя зауважает, как чмошный телезритель Светлакова из Таганрога.
При этом на «ландшафтный уровень» анализа не перешел еще ни один эксперт. Но хватит методологических изысков. Поэтому сразу отмечу, что предлагаемый «тонкий» анализ электорального ландшафта на уровне смутных, ускользающих, плохо вербализированных смыслов показывает любопытную вещь. На выборы все больше влияют некие внеполитические витальные ощущения.
Например, избиратели подсознательно делят политиков не по программам, опыту, персональным достоинствам и изъянам. Они их прежде всего делят на живых и мертвых.
Первые — это те, кто еще способен к живому общению, с кем можно лично встретиться, поссориться и поругаться, подарить цветок или бросить ботинок… К кому просто можно прикоснуться. Или с кем можно, например, выпить. Помните, как пел Шнур: пьяный — значит живой. Вторые — это те, кто «умер» для общества, превратившись в «цифру»: телекартинку, многопиксельное фото, тень за автомобильным бронированным стеклом, набор стандартных фраз на правильном и мертвом, как латынь, «политическом» языке.
Тяга к живому — скорее всего, стихийный протест общества против некрофагии, которая практически стала государственной идеологией. Из украинских кандидатов на президентский пост первой это поняла смышленая Юлия Тимошенко. Был еще, правда, Рабинович, который создал целую партию «За жизнь». Рабиновичи всегда остро чувствуют конъюнктуру. Но он сошел с дистанции, освободив «тему» эксклюзивно для дамы с косой. И она действительно «в теме». Поэтому количество её живых встреч с рядовыми избирателями сегодня больше, чем все суммарные встречи главных конкурентов. Соответственно, и рейтинг её сегодня такой, как суммарный рейтинг ближайших претендентов.
Как там говорил Человек дождя: «Я — хороший садовник!» А Юля — интуитивный спец по микроизбирательному ландшафту. Её гламурные блузки в следах от потных прикосновений, её дорогой маникюр в царапинах от мозолистых рукопожатий, её «фирменный» голос срывается от частых ингаляций…
Но хороший садовник всегда измазан землей, гумусом, удобрениями и прочими предпосылками ландшафта. Такова жизнь. Более того, Юлия Владимировна знает еще один секрет. Чтобы быть или казаться в политике живым, мало, чтобы тебя таковым считали избиратели.
Надо еще, чтобы ты считал мертвыми своих конкурентов. Сегодня мало кто из украинских политиков читает русскую классику, тем более советского периода: немодно, непрестижно, просто опасно. Юля читает. Смелая такая. Точно знаю, что когда-то читала «Утиную охоту» Александра Вампилова. Знаю также, что её впечатлил диалог двух героев-охотников.
Один из них, продвинутый инженер, говорил своему компаньону, малообразованному бармену, примерно следующее. Я типа образован, знаю все о скорости. Могу точно рассчитать скорость полета утки и дроби. Соответственно, могу правильно прицелиться с упреждением и поправкой на ветер.
Ты ничего этого не знаешь. Но я промахиваюсь, а ты попадаешь. В чем же секрет? Бармен лапидарно отвечал: «Когда ты целишься, ты считаешь утку живой. А когда я целюсь, я считаю её уже мертвой».
Последние месяцы Юля ведет себя так, как будто её конкуренты уже политические трупы. Даже с действующим президентом он ведет себя не как с «хромой уткой», а как с уткой уже мертвой. А если он еще конвульсивно щелкает клювом, то она пускает газ. Это работает, как магия вуду.
Не только простые люди, но и влиятельные лидеры подсознательно вычеркивают оппонентов Юли из своей жизни. Дональд Трамп в Париже не подал президенту Порошенко руку не потому, что не заметил его. Просто «мертвякам» обычно руки не подают. Даже мертвецам политическим.
А рыжий энерджайзер Трамп свято верит в силу витальности. Еще бы! Он-то и выиграл выборы, играя с Хиллари, как Том Сойер с околевшей кошкой. Поэтому американский экспертный десант в страну занимался ландшафтом не президентским — тут типа, как на кладбище, а более живым — парламентским.
И фрау Меркель во время своего последнего визита в Киев провела с рядовым депутатом Тимошенко больше времени, чем с президентом. Просто с живыми долго говорят, а с мертвыми скорбно молчат. Фрау Меркель сама бы хотела научиться такому финту. Но в Германии это сложнее. Там «мертвые с косами стоят». Вообще этот финт работает пока только в Америке и пост-Союзе. Они при смерти последнего обменялись душами. Слишком близко тогда Америка у труны стояла. Нельзя стоять рядом с тем, кто «с гибельным восторгом пропадает». Это заразно. Такова смерть…
Но вернемся к микроизбирательному ландшафту Украины: живые утки и мертвые. Хотя все — утки! Лебеди появятся чуть позже. Черные.
Р. Дервиш
