АШКЕЛОН (Израиль), 14 ноя — РИА Новости. В квартале старых панельных «четырехэтажек» израильского Ашкелона от палестинских ракет спасаются в синагоге. В мирное время молельный дом, в военное — бомбоубежище, до которого, по нормативам гражданской обороны, нужно добраться за 30 секунд. Полминуты на то, чтобы среди ночи проснуться под вой сирен, растормошить детей и сквозь темноту городских дворов добежать до лишенного окон полуподвального зала за толстыми стенами и железными дверьми.
Для Салли такой забег закончился падением и травмой шеи. В ортопедическом воротнике и плюшевой пижаме пожилая женщина снимает на мобильный телефон дом соседей, в который попала ракета — одна из 460, выпущенных из сектора Газа за сутки самого интенсивного раунда палестино-израильского противостояния последних четырех лет.
«Я же всего в двух минутах отсюда живу, и дом у меня почти такой же. Надо же как бывает», — сочувствует Салли.
По обильным разрушениям видно, что ракета проломила стену верхнего этажа и взорвалась, выбив окна и балконные ограждения, закоптив фасад, окатив осколками окрестные постройки. Между поломанных сосен лежит разбитый мотороллер, рядом — джип с раскрошившимся лобовым стеклом.
Руслан с женой и двумя детьми живет в квартире на этаж ниже эпицентра. «Все были дома. Сидели как раз там, где жахнуло… Меня ударной волной приглушило, когда всех закрывал», — рассказывает худощавый русскоязычный мужчина с золоченым православным образом поверх майки. Заметно волнуясь, он пытается с помощью снимков на телефоне понятнее объяснить, как все было. Мобильник выпадает из рук, бьется о бетонную ступеньку и теряет фрагмент экрана.
В современных израильских домах бомбоубежища есть в каждой квартире — так называемые «комнаты безопасности» со стенами из армированного бетона, аварийным освещением и глухими стальными ставнями на окнах. В старых постройках, которые внешне напоминают российские «хрущовки» и которых особенно много в небогатых городах периферии, жители прячутся при обстрелах на лестничных клетках или, если позволяет время, бегут в общественные укрытия.
«Мы должны выбежать или за дверь, или спуститься в «миклат» (общественное бомбоубежище). Но там прошло пять секунд буквально до взрыва. Куда там спускаться», — говорит Руслан.
Из обстрелянного дома в Ашкелоне по больницам развезли 13 жильцов, а при разборе завалов нашли погибшего мужчину, в котором опознали недавно вселившегося палестинца. Он оказался единственным убитым с израильской стороны за сутки конфликта. «Могу подтвердить, что это был палестинец. Помимо прочего, мы выясняем, что он делал в Израиле, имел ли разрешение на работу», — говорит пресс-секретарь полиции Мики Розенфельд, приехавший в город давать пояснения многочисленным журналистам.
При обстрелах из Газы жертвы с израильской стороны — редкость, в том числе благодаря установкам противоракетной обороны «Железный купол», которые развернуты по всему югу. Их эффективность израильские военные называют «феноменальной». По их данным, за сутки боев батареи перехватили больше ста из 460 палестинских ракет и мин. При этом самая воюющая в мире система ПРО заранее рассчитывает траекторию полета снарядов и игнорирует те из них, которые не угрожают населенным пунктам.
Теоретическая фора в полминуты, которая есть у ашкелонцев в десяти километрах к северу от Газы, выглядит роскошью в небольших израильских селениях — мошавах и кибуцах, расположенных непосредственно у пограничного забора и чаще всего подвергаются обстрелам. Среди пышной зелени и уютных коттеджей Натив ха-Асара тревожно мечется пучеглазая черная собачка на тонких ножках. «Лайка, иди сюда! — пытается подозвать ее хозяйка Женя Ницин. — Совсем она перенервничала». Сирены здесь часто звучат в унисон с разрывами палестинских снарядов и свистом взлетающих на перехват противоракет.
«Когда слышится «Цева Адом» (буквально «Красный цвет» в переводе с иврита — сигнальный код тревоги) сердце будто становится маленьким, стучит-стучит, не знает, что делать», — делится переживаниями Ницин, постоянно извиняясь за свой русский, который от редкого употребления приобрел дополнительную образность.
«Самая неприятность — когда дети плачут. Им тут сто раз объясняют: «Если такое происходит, когда вы на улице, бегите к соседям. Если не получается, ложитесь на землю». Когда такое случается, они сразу начинают кричать», — говорит она. На время обстрелов многие семьи с детьми уехали из мошава. Остались в основном старожилы, такие как Женя Ницин с мужем, переехавшие сюда в далеких 1980-х с Синайского полуострова, который тогда был возвращен Египту в обмен на мир.
Свои политические взгляды Ницин характеризует, как «посерединке — ни направо, ни налево», о простых палестинцах, с которыми много работала в бытность медсестрой в секторе Газа отзывается с симпатией и сочувствием, но не видит иного решения конфликта, кроме уничтожения лидеров правящего в анклаве движения ХАМАС и критикует власть за нерешительность.
«Я думаю, что надо всех этих лидеров ХАМАС просто уничтожить. Я так думаю. И найти более здравомыслящих людей. Они не понимают. И снова они начинают, и снова», — говорит она.
Когда вечером стало известно о перемирии, уже девятом с начала года, десятки жителей юга Израиля вышли на акции протеста. От решения коллег отмежевался министр обороны Авигдор Либерман. Политик назвал «фейковой новостью» сообщения о том, что он поддержал прекращение атак в Газе, и вновь призвал нанести «жесткий удар» по ХАМАС. На вторую половину дня планируется его заявление для прессы. Израильские обозреватели не исключают, что Либерман объявит об отставке, которая может обернуться роспуском правительства и созывом досрочных выборов.
